Начальник разведки полка морской пехоты ЧФ Герой России капитан Владимир Карпушенко и командир роты лейтенант Денис Ермишко, похоже, до конца жизни не забудут политых солдатской кровью горных троп, сопок и лесов Чечни. И треск помех в радиоприемнике будет звучать в их ушах, едва-едва отвыкших от наушников переносной радиостанции, как сигнал произнести до боли знакомую фразу начала радиообмена: “Змеелов”, “Змеелов”. Я “Гюрза”…
11 СЕНТЯБРЯ 99-го разведчики морской пехоты Черноморского флота под общим командованием тогда еще майора Вадима Клименко прибыли в район, непосредственно прилегающий к границам свободной от всех законов — и человеческих, и государственных — Ичкерии. Черноморцам, прежде всего дали три недели для дополнительной подготовки, доукомплектования и обмена боевым опытом с другими спецподразделениями. Первое, что приятно удивило “черные береты”, так это отношение к ним командования, офицеров, прапорщиков и солдат из других родов войск. Морскую пехоту ценили еще со времен первой чеченской кампании. И среди прошедших боевое крещение в Дагестане и Чечне российских воинов не было даже намека на какую-то браваду — мол, вы, черноморцы, еще даже пороха не нюхали, а вот мы! Напротив, общее мнение было примерно таким: мы получили прекрасное подкрепление, отличных бойцов, которые никогда не подведут.
Среди спецназовцев черноморцы нашли знакомых. Капитан Олег Кременчутский воевал в Чечне во время первой кампании. О противнике у него особое мнение:
— Враг опытный, осторожный, хорошо подготовленный, действует умно и хитро. Есть одна особенность — “духи” никогда не начнут бой, если у них не будет путей отхода. Их тактика такова: действиями из засады нанести наибольший ущерб и уйти с минимальными для себя потерями. Кстати, разведка у них работает превосходно. Любой чеченец, по сути, их агент…
Три недели прошли в напряженном ритме. До обеда — боевая подготовка, после — обслуживание техники до позднего вечера. Морпехи-разведчики жадно впитывали любую информацию о противнике, о слабых и сильных сторонах наших частей, о возможностях нашей авиации и артиллерии. Ведь от взаимодействия с братьями по оружию зависит успех, а подчас и твоя жизнь.
… А потом Денис Ермишко, командир второго взвода с позывным “Гюрза”, семь месяцев со своими разведчиками не выходил из боев. Против черноморцев действовали отряды полевых командиров Радуева, Басаева, Хаттаба… Разведчикам пришлось иметь дело с отлично обученным, опытным, жестоким и опасным противником.
— Нам приходилось воевать с арабами, афганцами, наемниками славянского происхождения. Среди них мы не встречали дилетантов. Не было среди них ни дураков, ни фанатиков. По большому счету мы воевали с боевиками, подготовленными по всем правилам современной российской военной школы, зачастую обученными бывшими нашими офицерами, вооруженными таким же оружием, как и мы.
ДОЛГИЕ месяцы боев прошли на пределе человеческих сил. На карте обычный разведвыход обозначался легко и просто линией карандаша, вмещавшей в себя всего 10-15 километров. Но бумажные километры удесятерялись бесчисленными прочесываниями “зеленки”, бесконечными подъемами и спусками в балках, сопках, ущельях, форсированием стремительных горных ручьев и речек. И все — под неусыпным наблюдением враждебных глаз, под прицелами автоматов, гранатометов, снайперских винтовок, под огнем трудно обнаруживаемого противника.
Позже, когда рота вернулась из Чечни, командование запросило у разведчиков данные о боевых столкновениях с “духами”. Морпехи подумали и вдруг поняли одну простую вещь: в Чечне им не то что не было времени, не приходило как-то даже в голову считать число боев. Морпехи просто делали свое дело. Но чтобы не нарушать установленный порядок и отчетность, капитан Владимир Карпушенко подсчитал число наиболее запомнившихся боевых стычек с противником. Таковых получилось около тридцати. Ежедневно разведгруппы черноморцев выходили на задание. И так все 210 дней чеченской эпопеи морпехов.
“ДУХИ” тщательно готовили засаду на разведчиков. Радиоперехват показал: интенсивность переговоров противника резко возросла. Капитан Карпушенко буквально кожей почувствовал опасность и даже показал рукой — смотрите, там, в леске, идеальное место для “духовской” засады. В ту же секунду именно оттуда бандиты открыли огонь.
Младший сержант Нурулла Нигматулин из Башкирии получил пулю, едва спрыгнув с брони бэтээра… Он погиб первым из семи разведчиков-черноморцев. Весельчак, прекрасно ладивший со всеми в роте, отменный пулеметчик — ему было уготовано судьбой погибнуть за Россию в горах далекой от его родины Чечни.
Сержант Алексей Анисимов, радист, сразу же подхватил пулемет Нуруллы. И, хочется верить, смог отомстить за погибшего собрата. Алексей, кстати, позже послужил своеобразной визитной карточкой морпехов. Для связи его направили в одно из подразделений спецназа воздушно-десантных войск. Потом командир десантуры с удивлением спросил у Дениса Ермишко: “У вас все такие рексы-волкодавы?” Чем вызвал немалое удивление. Алексей Анисимов, безусловно, отличный радист, хороший разведчик, мужественный, надежный и хладнокровный. Но при всем этом далеко не “универсальная боевая машина”, коей он показался спецназовцам.
Первая смерть подчиненного как бы разделила жизнь Дениса-”Гюрзы”. Он всей своей сущностью осознал, что на самом деле стоит за не раз слышанной фразой: командир умирает каждый раз, когда погибают его солдаты, и командир, спасая жизни своих подчиненных, бережет и свою жизнь. Ибо судьба подчас дает им, независимо от погон, одну участь на всех.
РОТА капитана Алексея Милошевича из батальона морской пехоты Северного флота вышла в горы для выполнения боевой задачи. Черноморцы для обеспечения выхода северян на задание направили свою разведгруппу: старшего лейтенанта И. Шарашкина, старшего матроса Г. Керимова и матроса С. Павлихина.
Морпехи 30 декабря 1999 года оседлали сопку 1407, уже прозванную зловещей. Это название безымянной высоты объяснялось весьма просто — с ее вершины постоянно велся огонь по нашим войскам. И по всем признакам именно там у боевиков находилось что-то вроде базы с развитой системой обороны. Комбат подполковник Анатолий Белезеко вечером произнес в эфире неуставную фразу:
— Леха, уходи с сопки.
Милошевич ответил:
— “Куб”, я “Карабин”. Все в порядке. Ночь продержимся…
Пожалуй, никто уже так и не узнает, в чем была ошибка капитана Милошевича. И был ли вообще его просчет? Но около 8.30 утра “белые медведи” были окружены “духами”. Жестокий бой длился полтора часа. Разведчики прекрасно видели, как их братьев-морпехов бандиты давят огнем, выбивая “черные береты” одного за другим за грань жизни. Еще накануне черноморцы заняли позицию на вершине соседней сопки. До места боя по прямой — всего два километра. Но где взять крылья, чтобы перелететь и помочь друзьям? По склонам же, по лесам до места кровавого боя добираться часов восемь. И то если торопиться и не особенно обращать внимание на засады и обстрелы. Сердца морпехов разрывались от боли, ненависти, гнева… Но они не в силах были помочь погибающим товарищам.
Душа отряда уходила на небо по каплям, и каждая — жизнь одного из двенадцати воинов “черной пехоты”. Когда первая группа черноморцев добралась до места боя, офицер доложил по радио:
— “Куб”, “Куб”, все — “двухсотые”…
Ротный северян лежал, обращенный лицом к врагу. Он вел огонь до последнего вздоха.
И ни один “черный берет” даже не пытался произнести слово о пощаде. Тяжелораненый старший лейтенант Игорь Шарашкин приказал нескольким оставшимся в живых морпехам оставить его и отходить. Он лежал, истекая кровью. От пуль загорелся находившийся неподалеку стог сена. Офицер горел, не в силах отползти от стога. Бандиты стояли рядом и смеялись, дескать, не надейся на милость, добивать тебя не станем…
На той сопке “Гюрза” потерял своего однокашника по училищу — старшего лейтенанта Юрия Курагина.
С тех пор высоту назвали Матросской.
— В ЧЕМ особенность нашего солдата и насколько изменился он за последние годы? — повторяет мой вопрос Денис Ермишко. — Каким был русский солдат раньше, я знаю только по книгам, фильмам и рассказам ветеранов. Как он воюет сейчас?..
“Гюрза” говорит скупо, его оценки лишены каких-либо словесных нагромождений. В глубине души русский человек сохранил свою извечную доброту. Но стоит только русскому, как говорят, хоть раз получить в зубы, умыться кровью, увидеть смерть друзей, услышать крики раненых товарищей — он преображается. В бою наш солдат хладнокровен, беспощаден, хитер и осторожен, способен переиграть самого искусного противника, превосходно владеет оружием и непрестанно учится воевать еще лучше.
На очередном разведвыходе один из морпехов был тяжело ранен. Вынести его к своим не удавалось. Друзья перевязали раненого, отнесли в относительно спокойное место, укрыли опавшей листвой. И затем держали оборону, пока не пришла помощь. Ни у одного из них даже не возникла мысль бросить товарища, отойти, чтоб не рисковать своей жизнью.
Готовясь к выходу на задание, разведчики вместо сухого пайка старались взять как можно больше патронов и гранат. Еды брали в обрез, лишь самый необходимый минимум. Случалось, выход затягивался. И разведгруппы по двое, трое суток питались в лесу подножным кормом. Но в следующий выход все повторялось. Боеприпасы — в первую очередь, продукты брали с собой в самую последнюю. В бою от количества патронов зависит жизнь солдата и успех боевой задачи.
На фотографиях, как ни старайся, не увидишь разведчиков в бронежилетах. Несомненно, более надежной индивидуальной защиты пехотинца от осколков и пуль, чем бронежилет, еще не придумано. Но разведчики рассудили иначе. Сила и удача воинов разведгрупп — в маневренности, в способности быстро передвигаться по пересеченной местности. И если таскать на себе тяжелый и неудобный броник не один, не два — десятки километров в горах, то насколько подвижен и маневренен будет морпех при скоротечном боевом столкновении, где все решает быстрота действий?
Денис Ермишко, пройдя войну, лично убедился в том, что все учебники, наставления, инструкции, боевые документы по разведподготовке воистину писаны кровью, впитали в себя опыт поколений.
…А русский солдат, похоже, остался прежним, словно сотканным из лучших боевых и человеческих качеств.
СТАРШИЙ лейтенант Ермишко принадлежит к тому поколению молодых офицеров, которые не испытывали особых “миротворческих” иллюзий относительно роли и места Российской армии на современном этапе развития Отечества.
Год поступления в училище, 1994-й, совпал с началом первой чеченской кампании. Позор августа 96-го, когда без единого выстрела был оставлен обильно политый русской кровью Грозный, тяжело переживали все курсанты. Училищный комбат, опытный боевой офицер-”афганец”, сказал тогда:
— Из Чечни мы так просто не уйдем. Готовьтесь воевать, ребята. Бой — это стихия офицера.
Денис готовил себя к настоящей войне. Красный диплом об окончании училища лишь одна деталь, отражающая эту подготовку. Первый разряд по боксу, прекрасное владение приемами рукопашного боя, постоянная работа над собой, тренировка и без того цепкой памяти, упражнения в тактическом искусстве… Словом, он не позволял себе расслабиться.
…Незаметно в разговоре пролетело время. На прощание задал последний вопрос командиру разведроты, награжденному орденом Мужества и медалью “За отвагу” — будь у него выбор, смог бы он вернуться в очередную горячую точку?
— Если честно, то войной сыт по горло. И знаю, насколько она грязна и опасна. Но если потребуется, свой долг выполню до конца.
Александр ЧЕБОТАРЕВ
Фото Павла ГЕРАСИМОВА
